В Москве выступила мексиканская чикано-рок-группа Quetzal

В Москве выступила мексиканская чикано-рок-группа Quetzal. После концерта ее лидер Кетцаль Флорес пообщался с корреспондентом «Парка культуры» и рассказал про сапатизм, геноцид и американскую школу.

Концерт прошел при не очень большой, но благодарной аудитории, которая, как кажется, состояла в основном из музыкальных пиарщиков и журналистов. Группа, тем не менее, зажгла как подобает. Марта Гонсалес пела и плясала на специальном подзвученном деревянном ящике-помосте, читала политинформацию («как называется человек, который знает три языка? Трилингв. А два? Билингв. А один? Американец»). Она спела титульную песню с последнего альбома «Сдохни, ковбой, сдохни» про оправдания убийства миллионов людей. Но, кроме того, она пела мексиканские народные песни и заставляла людей танцевать.

Группа, которую возглавляет ее муж Кетцаль Флорес, играла потрясающе. Гитаристы, которые меняли маленькие мексиканские гитарки на полноценные электрические, играли сложные соло и простые ритмы и подключали к маленьким акустическим гитаркам потусторонние примочки. Барабанщик выходил из-за установки и молотил по расписному деревянному ящику. Негр-клавишник играл на «Ямахе» и каком-то допотопном электрооргане (но не хаммонде). Все вместе они чередовали хип-хоп с соулом, очень прямолинейный рок с хитрой сальсой, лабали самый настоящий прогрессив и звучали на одном дыхании, как будто родились в один день и с тех пор непрерывно репетировали. Некоторые песни, правда, были совсем уж политизированы, а к тому же длинны, но тут уж ничего не поделаешь: если люди начинают петь новости — их уже не остановишь.

В конце концерта, во время бисов, Марта вышла на сцену уже с ребенком — двухлетним мальчиком, который начал сам плясать на помосте, подпевать и кокетничать с публикой.

После концерта мы встретились в гримерке с основателем группы Кетцалем Флоресом. Заметим: слово «индеец» (Indian) Флорес не произнес ни разу, всегда заменяя его политкорректным indigenous people, коренные жители.

— Добрый день. Меня зовут Семен Кваша, я работаю в интернет-газете «Газета.Ru». Это почти все, что я могу сказать по-испански, поэтому поговорим по-английски. Для кого вы в основном играете? Для мексиканских американцев? Для вообще американцев? Вы можете назвать себя «голосом чикано»?

— Мы играем для человечества, природы и планеты Земля. Но вышли мы из сообщества «чикано», американских мексиканцев. Мы все оттуда, и даже Квинси, афроамериканец, у него много совместного с мексиканцами опыта. Черные и чиканос живут рядом и помогают друг другу, и так было, в общем, всегда: когда черные рабы впервые приехали в Америку, покоренные местные жителей им помогали — объясняли, как возделывать эту землю, помогали скрыться, когда они бежали. Кстати, знаете историю первого свободного пуэбло Америки? Оно называлось Йанга. Рабы восстали, Гаспар Янга увел их в горы. Они убили много испанцев, и испанцы не смогли их победить и впервые признали свободное пуэбло рабов и местных жителей.

Мы играем в разных местах. Поскольку мы выросли в сообществе, приезжая в другое сообщество, мы легко находим общий язык — мы знаем, какие у людей проблемы и что вообще с ними происходит. У нас примерно одинаковое количество песен по-английски и по-испански. Это часть нашей дуальности.

— А коммюнити чиканос, насколько я понимаю, все время обновляется за счет новых эмигрантов. Вот вы когда понаехали?

— Пять поколений. Моя семья жила на земле, которая была украдена у Мексики, в Аризоне. Они не пересекали границу, граница пересекла их. Мой первый язык был испанский. Но потом я пошел в школу и там его потерял. В Штатах школы печально знамениты выжиманием из тебя культуры, превращением тебя в чистого англоговорящего американца. Это то, зачем она вообще существует. После школы я работал в ресторанах, мыл посуду и пытался стать музыкантом. Со мной работали одни чиканос, и они смеялись надо мной — типа, я не настоящий. И я очень быстро выучил язык снова. Но вот у Марты, моей жены, в семье говорят только по-испански, и ее мать по-английски почти не говорит.

— А разве ситуация с языком не становится лучше? Мы тут все время читаем, что испанский становится вторым государственным языком в Штатах.

— Да хуже становится! Люди продолжают иммигрировать, давление усиливается… но есть пророчество, которому тысяча лет: «когда солнце выйдет из дома тьмы, местные жители снова будут жить на северных землях».

Это поэтическая метафора, она значит, что мы начали исцеляться. Понимаете, когда Колумб приехал в Америку, он ее разрушил. Солнце попало в дом тьмы. Люди потеряли язык, культуру. У них были миллионы книг — все сожгли. На пирамидах построили церкви. Изнасиловали женщин, чтобы больше не было чистокровных индейцев.

Они назвали это веком просвещения, потому что считали людей в Америке, в Африке и на Карибах дикарями. При этом кто еще был дикарем? Испанцы просто испугались: индейцы жили в гармонии с землей. Европа была грязной, полной войн и болезней.

— А в Мексике ацтеки приносили в жертву людей.

— Ну, у нас нет твердого свидетельства, что они приносили в жертву людей. У нас есть твердые свидетельства, что в Европе были грязь, войны и сожжения ведьм. То есть я не хочу сказать, что европейцы плохие. Но в то время буржуазия и элитные классы Европы держали ситуацию под контролем.

— Ну а теперь вы говорите как левак. Мексиканец обязан быть левым? Троцкистом?

— Ну я уж точно не троцкистом. Я сапатист. А вот мои родители социалисты. Они члены (название организации опущено по соображениям цензуры). Вот они очень строгие марксисты: ничего лишнего, у отца было только семь комплектов одежды. Никакой религии. Только революционная борьба. Только пишите об этом поаккуратнее, а то мало ли, сейчас есть закон, по которому любого человека можно посадить за связь с терроризмом.

— Ну я не думаю, что ЦРУ будет читать мою статью.

— Никогда не знаешь заранее. У меня есть друг, который организовал CopWatch: лос-анджелесские полицейские знамениты цинизмом и жестокостью. Он отслеживал избиения и пытки. У него на сайте была ссылка на другой сайт, а там на третий, где говорилось, как сделать атомную бомбу. Так его арестовали, копов он достал уже к тому времени, и посадили на три года в федеральную тюрьму — инкоммуникадо, без права переписки. Мы организовали концерты, собрали денег на адвоката и вытащили его оттуда.

Так вот, мои родители были очень строги в своем марксизме. А сапатизм — это когда ты, наоборот, открыт для разных возможностей, это больше про социальные сети и горизонтальные связи. Раньше в левом движении искусство считалось чем-то побочным, полезным или вредным развлечением, оно не было частью движения. А сейчас мы важная часть этого движения. На каждой демонстрации, на каждом сборе денег, везде, где полицейские пытаются избить кого-то, музыканты тут как тут.

— По-моему, разница между строгими социалистами и сторонниками социальных сетей в том, что социалисты придумывают лучший мир для всех, а «горизонтальщики» пытаются приспособиться и лучше жить в нашем отвратительном мире.

— Ну это только часть разницы. Горизонтальные сети — это органический процесс. Движения снизу. Органический процесс — это и есть жизнь. Он не по книжке строится: Маркс сказал, что все должно быть так, и так оно и будет.

— Ваши песни очень политизированы, как это часто бывает в мексиканской музыке, у вас там в основном про геноцид, про войну, про смерть. И при этом все танцуют, любят друг друга. Как это может быть? Танцевать про геноцид?

— Да вы сами все сказали. Мы именно это и делаем. Мы танцуем вокруг этого. Но это все и про любовь, которая возникает из вражды, из разности. Мы не должны купаться в своем страдании. Мы должны праздновать. Мы должны просто заботиться друг о друге, помогать друг другу и праздновать, радоваться тому, кто мы есть.

— А вы знаете, Ноэль Гэллахер сказал о Томе Йорке: «О-кей, спасибо, перестаньте, пожалуйста, петь новости». Множество музыкантов поют о проблемах, и ничего с этими проблемами не происходит. Как это работает? Как песня может изменить мир, конечно, если ее не поют люди с винтовками?

— Меня меняет опыт, приносимый песней. Песня может меня тронуть. Она влияет на мою энергию. Она черпает духовную энергию, попадает в резонанс с позитивными вибрациями. Вибрациями нашей планеты, вселенной…

— Расскажите мне, в последние 15, 20, 30 лет жизнь изменилась к лучшему?

— Ну, наши жизни точно изменились к лучшему. (Входит двухлетний сын Кетцаля и Марты и начинает кокетничать и стесняться. «Скажи дяде, как тебя зовут! Дядя говорит по-испански!») Вот и ответ. Это удивительный опыт.

— Он у вас настоящий артист, танцует, поет.

— Да точно. Прямо страшновато, ему еще двух нет. А что касается изменений в мире — политические лидеры имеют все больше власти и делают все более жуткие вещи. Как на это отреагируют люди — мы еще увидим. В нашей стране у Буша нет никакой реальной поддержки.

— Даже в штатах вроде Джорджии?

— Нет. Все меньше и меньше. 25%, кажется.

Они украли выборы. Они делали так, что люди не могли голосовать, придумывали разные штуки. И всегда жертвами становились бедные и цветные.

В избирательном бюллетене нет графы «Против всех». «Мне никто тут не нравится, давайте повторим». Потом, люди перед выборами обещают одно, а после уже ничего из этого не делают.

Понимаете, белые скопировали многое в структурах американского правительства у местных индейцев. Но они не поняли главного: позиция во власти — это не право и не привилегия. Это огромная ответственность, которой по возможности индейцы старались избежать: «Не выбирайте меня, это слишком много работы. Надо обсудить все с людьми, вынести на совет и прийти к консенсусу». Эта идея утеряна напрочь.

Ну вот, смотрите, маленький пример. Полярные шапки тают. О чем думают американские нефтяники? Давайте скорее бурить скважины и качать нефть, раз есть такая возможность. Мысль «а не уничтожили ли мы мир и что теперь делать?» у них не возникает.

Подписывайтесь на «Газету.Ru» в Новостях, Дзен и Telegram.
Мы сообщаем главное и находим для вас интересное.